На заре самурайской вольницы - Александр Альшевский

На заре самурайской вольницы

Александр Альшевский

© Александр Альшевский, 2017

ISBN 978-5-4483-9708-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1. Вступление

Двенадцатое июня 645 г. – пасмурная погода в сезон дождей. В императорском дворце в Асука все было готово к проведению церемонии подношения даров от трех корейских государств. К 10 часам во дворец прибыл Ирука, глава всемогущего клана Сога. Неестественная тишина озадачила его. «Что-то здесь не так», насторожился он. «Ничего не случилось?», спросил он подошедшего гвардейца из охраны дворца. «Нет, все как обычно. Во дворце с нетерпением ждут танцев. Когда еще представится возможность исполнить танец вместе с мастерами из Кореи. А меч Вам будет только мешать, поэтому попрошу его сдать. Такова воля императора!». На хитрого и коварного Ируку словно затмение нашло. Сдав меч, с которым не расставался ни днем, ни ночью, неуверенной походкой вошел он во дворец. Из дворца он уже больше не выйдет. Сога Ируку зарубят на глазах императора и его окровавленное тело выбросят на улицу под проливной дождь.

Во главе антисоговского заговора стояли принц Наканоэ и Накатоми Каматари. Идеалом этих, в общем-то, молодых людей (соответственно 20 и 30 лет) было политическое устройство Танского Китая: централизация власти во главе с императором, отмена частной собственности на землю, воинская повинность и т. д. Они, затаив дыхание, слушали студентов, монахов и всех тех, кому приходилось быть в Китае и своими глазами видеть рассвет Танской династии. Именно тогда в их головах зародилась идея уничтожить клан Сога и направить Японию по пути великого соседа. Именно тогда у них возревал план конкретных действий, который лег в основу новой политики «Больших перемен».

Устранив клан Сога, реформаторы горячо взялись за дело. Однако изменить уклад, как в центре, так и на местах оказалось не так просто. Чем масштабнее изменения, чем больше людей, страдающих от этих изменений, тем сильнее недовольство, тем активнее противодействие этим изменениям. Главным препятствием на пути реформ стал земельный вопрос. Естественно, помимо земельного и другие вопросы мучили императорский двор. Это и постоянная борьба за власть, в которой участвовали как члены императорской семьи, так и влиятельные аристократы. И решение международных проблем, в частности на корейском полуострове. И непрекращающееся мздоимство местного чиновничества. И разрастание клана Фудзивара и его вживание в императорское генеалогическое древо с помощью красных девиц этого клана (принц Наканоэ, став императором Тэндзи, даровал Накатоми Каматари за особые заслуги фамилию Фудзивара). Членам этого клана, как и другим придворным, требовалось достойное кормление. А источник этого кормления, в конечном счете, был один – земля.

Стоит подчеркнуть, что в те времена увеличилось и простолюдинное население Японии (примерно до 10 млн. человек). По существующим тогда законам простолюдину старше 6 лет полагалось предоставить 2 тана рисовых полей (1 тан ≈ 0,1 га), а простолюдинке – 2/3 от этой площади. В качестве налога на рисовые поля арендаторы должны были отдавать3% государству. Нехватка рисовых полей грозила подорвать экономическую базу управления страной, поэтому двор после долгих раздумий решился на единственно возможный в тех условиях способ решения этой проблемы – освоение целины.

Осваивая целину руками крестьян, императорский двор всеми усилиями пытался сохранить за собой право собственности на освоенные земли. Первоначально изданный закон распространял право частной собственности на освоенную землю на одно поколение целинников. Затем закон был смягчен, и уже три поколения целинников получали такое право. Однако и этого оказалось явно недостаточно для активизации процесса освоения целинных земель. Ситуацию обострило желание императора Сёму построить по всей Японии провинциальные государственные храмы, что требовало дополнительных налоговых поступлений.

Под давлением этих обстоятельств двор «сдается» и в 743 г. издает закон «о бессрочном праве частной собственности на освоенные земли». Правда, закон ограничивал площадь такой земли. Аристократу первого ранга разрешалось освоить 500 тё земли (1 тё ≈ 1 га), а простолюдину – 30 тё. Хотя эти земли оставались объектом налогообложения, сам закон в сути своей разрушал заложенный в основу политико-экономического устройства страны принцип «коти-комин» («люди и земля – собственность государства, т.е. императора»), провозглашенный в эпоху «Больших перемен» примерно 100 лет назад. Этот закон, вернее подзаконные акты в интерпретации сильных мира сего станут катализатором процессов децентрализации власти и связанных с ними кровавых событий, которые не заставят себя долго ждать.

Началось массовое освоение целинных земель. Иногда это удавалось и простолюдинам, но в массе своей эта задача была под силу лишь столичным аристократам, крупным буддийским и синтоистским храмам, влиятельным местным магнатам. Становясь владельцами огромных земельных угодий, они нередко добивались от двора права на налоговый иммунитет и экстерриториальность своих поместий – сёэн (так назовут вновь освоенные земли, ставшие частными благодаря указанному закону).

Сельхозпроизводством на таких землях занимались, естественно, не их собственники, а крестьяне – арендаторы, которые за право пользования землей выплачивали владельцу часть урожая. Первое время подобное разделение труда устраивало обе стороны: собственник мог полностью сосредоточиться на своих придворных обязанностях, а арендатор – на повышении урожайности заливных полей, которая позволяла ему не только удовлетворять текущие потребности, но и кое-что откладывать на черный день.

Проходит совсем немного времени и обстановка начинает меняться. Столичные аристократы, занятые исключительно придворным церемониалом и интригами, все глубже погружались в прелести великолепной хэйанской культуры, практически не интересуясь всем тем, что происходило на местах. Контроль центра за исполнением законов ослабевал. А это вело к дезорганизации местного самоуправления и усилению произвола чиновничества, как на провинциальном, так и уездном уровнях. Крестьяне – собственники земли в ответ на это вынуждены были вооружаться и овладевать боевыми искусствами. От них не отставали и крестьяне – арендаторы. Обрабатывая из года в год арендованную землю, они настолько привыкли к ней, что им уже не хватало просто пава пользования. В обмен на часть урожая они требовали от собственника признания за ними права полного распоряжения землей как своей собственной. Они были готовы отстаивать это право с оружием в руках. Так на местах стал формироваться класс воинов – крестьян, которых в дальнейшем станут называть самураями.

По мере ослабления контроля императорского двора все большую самостоятельность стали приобретать губернаторы провинций. Многие из них уже не стремились возвращаться в столицу после истечения срока службы, а закреплялись на подведомственной им территории, превращая свою власть в неограниченную и потомственную. Особенно заметно это проявлялось в восточной части страны, в частности в Канто.

Центральный и западный районы Японии резко отличались от восточного как по уровню экономического развития, так и по климату и укладу жизни. Через запад и центр в страну проникали все материально-культурные новшества из Кореи и Китая. Эти районы были давно и хорошо освоены, свободных земель здесь было очень мало. Местные губернаторы и знать поддерживали тесные отношения с аристократами Киото и явно не проявляли порывов к излишней независимости от императорского двора.

Другое дело восток страны. В отличие от запада здесь постоянно что-то происходило. То Тайра но Масакадо объявит себя «новым императором» Тогоку («востока страны»), то Фудзивара но Сумитомо, мелкий чиновник из Идзу, возглавит пиратов Внутреннего Японского моря и перекроет поставки ко двору сельхозналога с плодородного запада, то в борьбу с центральной властью вступит Тайра но Тадацунэ. Противопоставить мятежникам императорский двор мог только активные, порой довольно отчаянные, моления богам и Буддам. Только на их поддержку могли рассчитывать столичные аристократы, т.к. серьезных вооруженных сил, способных защитить императора и его окружение не было.

Подавлены все эти мятежи были такими же местными феодалами, возглавившими самурайские дружины Канто. Именно на просторах Канто зарождались предпосылки превращения крестьянина в воина, сначала – по необходимости, а затем – по призванию. А освоение целины и межевые разборки всего лишь создали среду для реализации этих предпосылок. Район Канто представлял собой малоосвоенную территорию с преобладанием гористой местности. На севере к нему подступала страна айну – вечная головная боль императорского двора. Постоянная борьба за выживание с природными катаклизмами и неуступчивыми айну закаляли характер местных жителей. Для крестьян Японии существовала и воинская повинность. Все мужчины от 20 до 60 лет должны были 60 дней в году отслужить в воинских подразделениях родного края. Крестьяне Канто и Тюбу вынуждены были в течение одного года охранять императорский дворец и общественное спокойствие на улицах столицы.